Монопод - палка для селфи - словно магнит, вытягивает на поверхность всю нашу самовлюбленность, считает Говард Джейкобсон. Стоит ли волноваться по поводу этого нашествия?
У меня есть любимый пеликан. Большинство времени он проводит в своем жилище - на островке в лондонском парке Сент-Джеймс, но временами выходит погулять среди прохожих на берегу. Как и все пеликаны, он имеет расчетливые и несколько пренебрежительные манеры, и люди его интересуют меньше, чем он - людей. Впрочем, если на длительные отношения вы не рассчитываете, он может потереться о вас крылом, пройтись с вами несколько метров и даже посидеть рядом на скамейке, пишет Говард Джейкобсон для BBC.
Однако его любезность имеет определенные границы - он никогда не согласится на второстепенную роль в селфи. Желаете сделать его фотопортрет - пожалуйста. И если вам захотелось сделать свой портрет вместе с ним в роли "местной достопримечательности" - он этого не потерпит.
Последний раз, когда я его видел, он был не в настроении - ломал пластиковые тарелочки, из которых он делает ловушки для рыбы, и грозил клюнуть любого, кто приблизится. В конце концов он поплыл обратно на свой остров, хотя за несколько минут до того явно наслаждался прогулкой, - а все потому, что какая-то туристка подошла к нему и высунула руку с палкой, на конце которой был ее смартфон. Она радостно улыбалась в свой отдаленный объектив, как главный персонаж этой сцены, пеликан же был незначительной массовкой. Он был чужой на этом празднике жизни.
Думаю, его обида не беспочвенна. Палка для селфи - это воплощение самовлюбленности, жезл нарциссизма, звено, которое замыкает круг между объектом фотографии и его фотоснаряжением, исключая из этого круга все остальное. Всегда неудобно вторгаться в пространство между фотоаппаратом и предметом съемки, даже если приходится полчаса ждать на узком мосту, пока фотограф не найдет идеальный ракурс. Но кто осмелится влезть в кадр, скомпонованный с помощью монопода? Я бы скорее прошел между влюбленными, которые целуются.
Сама идея монопода для селфи абсурдная. Прежде всего потому, что нелогично добавлять объемное фотооборудования к устройству, главная ценность которого в том, что оно легче, чем кредитная карту и помещается в кармане. Если у вас уже есть монопод для мобильного телефона, то, может, купите еще штатив, набор студийных ламп и отражателей? Сколько пройдет времени, прежде чем мы не сможем поехать в отпуск без ассистента, который будет носить за нами аксессуары к смартфону? Чем дальше, тем ниже мы опускаемся.
Поскольку нельзя допустить, чтобы туристы затрагивали вазы династии Мин или протыкали дыры в полотнах пост-импрессионистов, в настоящее время палки для селфи постепенно запрещают в галереях и музеях. Прекрасно. Остается только запретить их в парках, чтобы не оскорблять достоинство пеликанов.
Но палка - побочный вопрос. Больше всего нас должна беспокоить сама идея селфи. И не говорите, что Рембрандт с радостью делал бы такие снимки, если бы в XVII веке ему была доступна эта технология. "Если бы была доступна технология" - это аргумент тех, кто не может поверить, что остальные эпохи не сидели и не ждали современных достижений. При доступности технологии, Шекспир писал бы для телесериалов, Шуберт миксовал бы свою музыку на цифровом пульте, а человек эпохи палеолита украшала бы пещеры своими селфи с Instagram.
Давайте же пожалеем наших несчастных предков, которые вынуждены были обходиться без наших удобств.
Конечно, всегда есть вероятность, что среди любителей селфи попадаются современные Рембрандты, которые с помощью телефона исследуют тлен современности, разные лица меланхолии и даже психологию самовлюбленности; но обычно селфи лишены такой критичности и просто помещают в центр всего увиденного наше "я", ставят его печать на события и пейзажи, вроде бы единственная ценность окружающего мира - то, что в нем есть мы.
Конечно, нет ничего преступного, а тем более нового в том, чтобы фотографироваться в посещенных местах. Мы забудем, что это за горы на заднем плане и кто это рядом с нами, но даже через много лет, глядя на фото, будем вспоминать, как нам где-то когда-то было весело.
Но есть тонкая разница между тем, когда вас фотографирует кто-то другой и когда вы фотографируете себя сами. Сторонний наблюдатель увидит то, что не видно вам. Возможно, абсурдность. Или погрешности самовосприятия. Еще в школе мы ездили на экскурсию в Париж, где приятель сфотографировал меня на фоне мельницы Мулен Руж. Если бы я делал этот снимок сам, я бы постарался принять вид уставшего парижского поэта или гуляки, певца чувствительности в бодлеровском жилете, с выражением пересыщения плотскими утехами на лице. Но мой приятель почему-то увидел забавного английского школьника с пушком на верхней губе и ногами, короче, чем у Тулуз-Лотрека.
Именно критический взгляд со стороны избавляет нас от ощущения собственного величия, которое затмевает нам разум.
Но снимки селфи с монопода - это лишь часть проблемы. Сейчас мы страдаем нарциссизмом в каждой сфере жизни. Нас поражает каждая банальность, что рождается в нашей голове, и мы записываем ее для друзей, фиксируем все оттенки наших ощущений, все беглые импульсы, сообщаем незнакомым людям, на какой мы сейчас странице в книге, о которой они никогда не слышали. "Я прочитал книгу Х на 76%", - кто-то запускает твит во вселенную, убежден, что вселенной не безразличен. Если такие сообщения действительно достигают далеких планет - "Я уже на середине книги Y" - неудивительно, что с далеких планет нам никто не отвечает. Разве что найдется какая-то планета на похожем уровне технологического развития, где эту книжку прочитали лишь на четверть - тогда нам напишут: "Без спойлеров, пожалуйста!"
Речь идет о литературе, где "я" должен сидеть потихоньку, но сегодня разошлось не на шутку. Я бывал на заседаниях книжных клубов, где участники обсуждали, кто они и что они думают, и несли домой собственные мысли в голове, пироги в желудке и ощущение того, что посмотрели на мир глазами автора, тогда как в действительности ни на мгновение не закрывали своих глаз.
Впервые прочитав Гомера в переводе Джорджа Чепмена, британский поэт Джон Китс сравнивал свои чувства с захватом людей Кортеса, когда те впервые увидели Тихий океан. По мнению Китса, они смотрели друг на друга с безумной догадкой". С удивлением, иными словами, не с признанием. Но во времена селфи нам не остается ни ума, ни догадок. Сторонники селфи ищут самоутверждения даже в книжках. Им нужен еще один автопортрет.
"Я не узнаю себя в ваших персонажах", - такими словами пестрят отзывы читателей на сайте Amazon, пугающие авторов. Читатель не узнает себя - позор автору! То мелочи, что он совсем не ставил себе за цель сделать своих персонажей похожими на читателей.
Бесспорно, одна из радостей чтения, особенно в детстве - встречать в книгах героев, которые переживают нечто подобное до тебя. Оливер Твист голодает и выпрашивает добавку - и я так делаю после школьного обеда! Сиротка Джейн Эйр страдает от издевательств и обвинений в преступлениях, которых они не совершал - с кем такого в детстве не бывало! Но не меньше удовольствия - а с опытом чтения, желательно, и больше - должны приносить персонажи, которые не являются нашей зеркальной копией, чьи чувства нам не близки или вообще неизвестные, чьи взгляды на мир порой противоположные к нашим и, если это действительно сложная книга, кто высмеивает все, что нам дорого.
Ведь это одно из основных преимуществ любого искусства: оно освобождает нас от бремени всегда быть собой и видеть то, что мы всегда видим, показывая нам "безумные догадки". Если в юности мы читаем, чтобы "найти себя", то в старшем возрасте лучше читать, чтобы себя погубить.
"Я" - это сущность, которая легко атрофируется. При отсутствии различий, трудностей и вызовов, мы быстро мимикрируем под других: верим в то же самое, что и они, одеваемся и мыслим, как они, боимся того, что на нас не похоже, и чувствуем себя безопасно лишь в компании людей, которые делают такие же фотографии таких же людей такими же устройствами, пока в конце концов вся наша жизнь не превращается в одно большое и невнятное селфи.