На смену ученым — искателям приключений и славы приходят исследователи, которые стремятся не столько покорить планету, как понять ее. Двадцать лет назад The Economist напечатал очерк, где провозглашал начало «золотой эпохи научных открытий». Бескрайние просторы Земли звали отважных оставить свои следы там, где еще не ступала нога человека, подняться на самые высокие вершины вершины, заглянуть под непроглядные зеленые своды лесов, спуститься в неизвестные пещеры и погрузиться в морские пучины.
Сегодня остается еще немало не протоптанных троп. Но первопроходцы, для которых главное быть первым, испытать свою силу воли, выдержку и физическую мощь, уступают тем, кто руководствуется высшей целью: сохранить планету для будущих поколений. Развитие технологий, особенно в области фотографии и телекоммуникации, дает возможность приобщаться к этому и обычному гражданину. Освоение планеты становится одновременно и более научным и демократичным.
Неизвестные просторы, правда, до сих пор манят искателей приключений. Прежде всего это горы: непокоренных вершин еще тысячи. Потом пещеры: по мнению спелеологов, как минимум к половине из них люди даже не заглядывали. Антарктида, большая по площади, чем Соединенные Штаты и Мексика вместе взятые, и Гренландия до сих пор имеют в запасе для особо выносливых и необозримые нетронутые ледяные просторы. Миллионы гектаров густых лесов бассейна Амазонки, Африки и Восточной Азии (особенно Борнео и Новой Гвинеи) еще ждут своих исследователей. Но больше всего невиданного на морском дне. Как считает ведущий британский океанограф и режиссер Оливер Стедс, оно исследовано едва на 1%. И, наконец, есть еще изолированные племена, которые никогда не сталкивались с внешним миром, а их языки до сих пор не известны переводчикам и не внесены в классификации.
Начнем с гор. Все 14 восьмитысячников планеты уже покорены; на Эверест, высочайшую вершину, проведено более 7 тыс. восхождений. Но по неведомым для альпинистов остаются тысячи горных пиков во всем мире, в том числе сотни — высотой 6-7 тыс. м — в Гималаях. Человек покорил чуть больше чем 200 из 2800 непальских гор высотой более 6 тыс.м, считает Глин Хьюз, архивариус лондонского Альпинистского клуба. Самая нехоженая гора — Гангхар-Пуенсум в Бутане, на границе с Китаем: путешествовать на ней запрещено, чтобы не оскорблять религиозные чувства местного населения. А Мучаю-Чиш в пакистанском Кашмире считается самой высокой непокоренной вершиной, восхождения на которую еще можно достать разрешение. Однако в 2014 году команда британских альпинистов не сумела туда подняться.
Изменения в геополитике открыли новые просторы смельчаков с Запада, которые стремились проявить свою доблесть. Особенно это касается бывших советских республик, а также китайской автономной провинции Тибет. Немало тяжелых и нетронутых вершин можно найти в Кыргызстане и Казахстане. Альпинисты, конечно, всегда ищут новых маршрутов в уже покоренных пиков. Чрезвычайно трудны для восхождения, например, обрывистые склоны горной системы с плоскими вершинами, известные под названием «тепуи» в районе, где сходятся границы Венесуэлы, Бразилии и Гайаны. Нехожденные места остались даже в европейских Альпах.
Если отстраниться от гор, то наименее известный для нас континент — Антарктида. Так считает директор британского Института полярных исследований Скотта в Кембридже Джулиан Давдсвелл. Этот материк самый холодный, самый сухой и ветряный и, пожалуй, является лучшим местом для искателей славы старого образца, которые хотят стать «первыми», если смогут найти достаточно денежного спонсора. За последние 20 лет, правда, появилось немало новых достижений (переходы и подъемы по новым маршрутам, без поддержки техники, например), но простора для деятельности еще очень много.
Среди чемпионов по выносливости наверное нет равных норвежцу Руне Елднесу. Он первый пересек Северный Ледовитый океан без посторонней помощи, а впоследствии, в 2006-м, снова первый, промчался через всю Антарктиду на лыжах, питаясь только теми припасами, которые имел с собой. Его считают единственным человеком, достигшим Северного и Южного полюсов и пересекла Гренландию без чьего-либо содействия.
Спелеотуризм (кейвинг) предлагает исследователям такие возможности саоиспытания, о которых до недавнего времени человек и не догадывалась. По словам Энди Ивиса, едва ли не самого выдающегося кейвера-экстремала в мире, спелеотуризм за последние два десятилетия «претерпел огромных изменений». Пещера Крубера у черноморского побережья Грузии, в которую в 2004 году спускалась украинская команда, вдвое глубже (более 2 тыс. г) за пещеру Пьер-Сен-Мартен во французских Пиренеях, которая считалась самой глубокой в мире на 1971-й, когда ее дна достиг Ивис. С помощью новой технологии лазерного сканирования такие «камеры» можно измерять гораздо точнее, чем прежде. Ивис и до сих пор удивляется величественным подземным «помещением», которые не перестают открываться в малайзийском штате Саравак на острове Борнео. В 1981 году он первый исследовал пещеру, которая и до сих пор считается крупнейшей в мире по площади: в ней полностью уместилась бы концертный зал «Голливуд-Боул». А сейчас и Южный Китай предлагает новые возможности для спелеотуризма. Там есть пещера Мяо, впервые посещена спелеологами 1989 года, протяженностью 852 м и наибольшая по объему.
Технологии изменили и зеленых лесных просторов. Исследовательские башни, воздушные шары, надувные плоты, легкие подвесные мосты, дроны и даже гигантские краны, их доставляют на место вертолетами, — все это помогает ученым заглянуть под ранее непроницаемые зеленые покровы. Новая технология сенсорного измерения расстояний, которую называют «лидар», высвечивает объекты, скрытые под сводом леса, и анализирует их с рассеиванием света.
Но самое неисследованное место на планете, несомненно, это морское дно. Сначала человек пытался найти самую глубокую точку в океане. В 1960 году швейцарский океанограф Жак Пикар и американец Дон Уолш опустились на самый низ Марианской впадины — самого глубокого места океана недалеко от острова Гуам. Ее глубина около 11 тыс. м; для сравнения: высота Эвереста — 8848м. Этот спуск повторила только один человек — режиссер Джеймс Кэмерон, в 2012-ом.
И, наконец, есть еще и древнейший задача западных исследователей старой закалки: поиски народностей, которые никогда не контактировали с другими людьми. Самый перспективный в этом плане регион — бассейн Амазонки, прежде всего бразильская часть, но одновременно и некоторые участки в Боливии, Колумбии, Эквадоре, Перу и Венесуэле. Парагвай не относится к Амазонии, но и там могут обитать неконтактные народы. Оценки численности таких групп постоянно растут, утверждает Фиона Уотсон — представитель организации Survival International, которая пытается защитить племена и их земли и помочь им самим определить собственное будущее. 10 лет назад, по данным правительственного департамента Бразилии, который занимается делами коренного населения страны, таких групп было от 20 до 30. Сегодня Уотсон оценивает их количество в 70-80.
Еще один из последних форпостов неконтактных народов (или изолированных народностей, как любят их называть антропологи) — Новая Гвинея, огромный остров, западная часть которого, Западная Папуа, принадлежащей Индонезии, а восточная является самостоятельным государством Папуа-Новая Гвинея (ПНГ). Полвека назад немало островитян жило в полной изоляции от остального мира, а часто даже и от соседних племен. Руководитель пиар-службы Survival International Софи Григ говорит, что в 1990-х миссионеры впервые установили контакт по крайней мере с 40 отдельными группами в Западной Папуа. Но из последнего опыта в Амазонии группа делает вывод, что в различных районах Западной Папуа еще могут обитать изолированные народности. По мнению Григ, для них вообще было бы лучше оставаться в этом состоянии.
«Все племена ПНГ в определенной степени контактировали с современным миром», — говорит американский языковед-исследователь Джонатан Клауссен, который путешествует по этой стране. Но уточняет, что многие из них за последние 40 лет видели только одного-двух посетителей; немало отдаленных регионов еще не исследованы. «Последние неконтактные народы — это обычно роды и семьи одного племени, которые живут в глуши, в неприступных долинах, в горах и лесах», — рассказывает он. Племя может считаться контактным, но, «возможно, посетители побывали на самом деле только в 20% поселений... Нигде нет упоминаний о посещении целых участков горных хребтов и долин исследователями или путешественниками».
Еще одно задание — найти и спасти языки, которым грозит исчезновение. В начале этого века Том Гедланд, специалист из племенных языков на Филиппинах, работник неприбыльной организации SIL International, ранее известной под названием Летний институт лингвистики (Summer Institute of Linguistics), оценил количество известных языков в 6809, но половиной из них пользуется менее 6 тыс., а четвертью — до 1 тыс. лиц. 500 языках, писал Гедланд, говорит максимум сотня человек, а 200 — менее чем десяток. Ежемесячно, как считается, умирают два языка. Но иногда, по словам ученого, еще находят языка, ранее не известные и не расшифрованы должным образом. Научный сборник Ethnologue, который выдает SIL, недавно оценил количество «живых языков» в 7102, но 2447 из них определил как «проблемные» или «под угрозой вымирания».
Не просто для показухи
Возможность побывать в новых местах и даже увидеть новые народы до сих пор невыносимо манит любителей приключений. Но сегодня исследователи намного лучше стали осознавать обязанность сохранить окружающую среду и больше не стремятся казаться в том, что делают, просто героями приключенческих фильмов. Даже альпинисты, среди которых все еще немало одержимых типов, желающих побороться с силами природы, теперь тоже часто на первый план ставят свою роль в содействии прогрессу науки, в защите окружающей среды и местного населения. Елднес регулярно делал себе анализ крови во время перехода через Антарктиду, чтобы помочь исследовать функционирование иммунной системы в экстремальных условиях. Альпинист Даг Скотт, который в 1975 году первым из британцев поднялся на Эверест, основал благотворительную группу Community Action Nepal, которую поддерживают тысячи альпинистов в мире. Цель ее деятельности — развитие образования, здравоохранения и условий жизни в среднем горном регионе Непала, где проживает большинство носителей, которые помогают экспедициями в Гималаях.
Нынешние исследователи океана также думают о научный прогресс не меньше, чем о том, чтобы первыми достичь какой-то новой точки на дне. О последнем известно очень мало, если учитывать его огромную площадь. «Подробные карты существуют только для 0,05% океанского дна», — рассказывает Стедс, от пустынь и джунглей перешел к освоению водных глубин. По его мнению, «голубая экономика» может стать богатым источником полезных ископаемых вроде кобальта и марганца, а также новых видов растений и рыб. Он очень поэтично описывает пять водных зон: «солнечную» (до 200 м), «сумеречную» (до 1 тыс.), «полуночном» (до 4 тыс.), «бездонную» (до 6 тыс. м) и «адскую».
Фактически все нынешние ведущие исследователи делают акцент на изменениях климата. «Мы нашли совершенно новый способ показывать тропические леса миру», — говорит британский зоолог и руководитель некоммерческой организации Global Canopy Programme Эндрю Митчелл. «Это то же самое, что понять, как работают наши легкие». Он считает, что в лесах сосредоточено 40% всего биоразнообразия суши Земли. Ивис говорит, что кейвинг рассказывает климатологам «невероятно подробную историю планеты» на образцах состава воды и атмосферы. Бертран Пикар, сын покойного Жака, пробует вместе с британским пилотом воздушных шаров Брайаном Джонсом совершить первое кругосветное путешествие на самолете с солнечными батареями, «чтобы пропагандировать чистые технологии».
«Сегодня ключевое слово — открытие, а не освоения», — говорит бывший директор Британского королевского географического общества (RGS) и специалист по Амазонии Джон Гемминг. «Понятие «первопроходец» осквернили и унизили любители дешевой популярности и авантюристы». Теперь RGS предоставляет гранты почти исключительно для научно-исследовательской работы. Гемминг цитирует слова американского океанографа Роберта Балларда, который прославился поиском затонувшего «Титаника» и немецкого линкора «Бисмарк», но гораздо больше гордится своими исследованиями гидротермальных жерл, известных также под названием «черные курильщики». «Научный компонент добавляет первопроходцам легитимности и делает их деятельность более ценной, — писал Баллард. — Сегодня можно увидеть немало различных «подвигов», и если ты не занимаешься серьезной наукой, ты не исследователь».
Серьезные исследования, продолжает Гемминг, преимущественно предусматривают терпеливо наблюдения, часто на том самом месте, под маскировкой и длительное время. «Это почти невозможно сделать самостоятельно или путешествуя каким-то неудобным способом». Он оптимистично замечает, что многие страны, которые раньше меньше интересовались окружающей средой (в частности, Китай и Бразилия, а также меньшие государства: как Оман и различные африканские), сегодня проявляют все больше интереса к охране природы. Бразилия, например, стала лучше относиться к своих коренных народов. Митчелл говорит, что мир должен благодарить их за помощь в сохранении тропических лесов, которые, в свою очередь, обеспечивают большую часть питьевой воды на Земле.
Еще один британский ученый-путешественник и знаменитость RGS Найджел Винсер, который в последнее время работает в некоммерческой организации Earthwatch Institute, основанной в США с целью изучения и защиты окружающей среды, одобрительно отзывается о так называемую общественную науку (citizen's science). Прогресс технологий, особенно фотографии и интернета, дал возможность проводить ценные исследования гораздо большему количеству людей. Он говорит о «революции фотоохоту», то есть снимки животных, которые можно делать на первый взгляд без вмешательства человека. Радикальное совершенствование ночной и подводной фотографии открыло новые горизонты знания. Сегодня существуют программы, которые помогают определить виды птиц по их голосам, часто просто на месте. Шейн Винсер, еще одна активистка RGS (и жена Найджела), подчеркивает, кроме того, пользу телевидения, которое выносит лучшие стороны исследовательской работы в публичную плоскость, не в последнюю очередь благодаря спонсорам; это могут доказать Дэвид Аттенборо и Алестер Фотергил, создатели сериалов «Планета Земля» («Planet Earth») и «Охота» («The Hunt», оба — ВВС).
Нельзя сказать, что новый интерес к научным открытиям укротил желание увидеть, что же там за горизонтом — между деревьями, на горных склонах или в морских глубинах. Многими первопроходцами и до сих пор движет то, что другой британский исследователь и президент Survival International Робин Генбери-Тенисон называет «фактором захвата» наплыв удивления и взрыв чувств, который охватывает путешественника на только подчиненной вершине или после невероятного перехода через джунгли или пустыню.
Пока что конца-края не видно потоковые желающих испытать собственную выносливость без какой-либо заметной научной цели (хотя нередко ради благотворительности). Как раз после Рождества 53-летний британец Джон Биден стал первым, кто за один раз пересек на гребной лодке Тихий океан от Сан-Франциско до австралийского города Кэрнс). Когда британский исследователь Ранульф Финнес сказал, что люди все еще пытаются покорить океаны «все в меньших бутылочках из-под джина» ради рекордов, которые не имеют никакого отношения к науке. Альпинизм до сих пор обещает те же переживания, что и всегда. Даже Эверест дает почти бесконечные возможности для новых рекордов. В 2006 году новозеландец Марк Инглис стал первым альпинистом без обеих ног, который поднялся на эту вершину.
Но, при всем уважении, это не исследование и не открытие. И «фактор захвата» начинает уступать «фактору пользы».