Ученые приближаются к пониманию физической природы психических расстройств, вызванных эмоциональной травмой.
Одной ночи 2009 года Дженнифер Гоппер и её невеста Тереза Бутс проснулись от того, что над ними стоял мужчина с ножом в руке. Он изнасиловал их обоих и убил Бутс, загнав лезвие в сердце. Гоппер выжила, но у нее остались шрамы от порезов на горле и руках. Душевные раны заживали медленнее. Она окаменевала от ужаса в темноте, а ночью просыпалась от страшных снов: будто кто-то прокрадывался в ее дом. Даже похлопывание по плечу пугало женщину до исступления. Она не могла сесть в машину: во время того нападения больше всего боялась, что убийца завезет ее и Терезу куда-то, где их никогда не найдут.
Истории про непреодолимый страх после эмоционального потрясения известны еще со времен Троянской войны. В XIX веке уцелевшим жертвам железнодорожных катастроф ставили диагноз «железнодорожный позвоночник»: врачи считали причиной истерики пациентов посттравматическое защемление нервов в позвонках. Во время Первой мировой войны этот вид был известен под названием «контузия», «солдатское сердце» или «военный невроз». И только когда с теми же симптомами (повышенная возбудимость и чувствительность, навязчивые воспоминания и ночные кошмары) начали возвращаться участники войны во Вьетнаме, синдром стали воспринимать серьезно. В 1980 году ему нашли общее название: посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР).
Сейчас отношение к нему очень отличается от распространенного в годы Второй мировой, когда американский генерал Джордж Паттон угрожал солдатам с симптомами боевого истощения трибуналом. Научные исследования быстро идут вперед. В последнее время ученые сделали очень много открытий относительно причин ПТСР и методов его лечения. И это очень хорошо, ведь то, насколько распространенное расстройство, тоже стало открытием.
Считается, что ПТСР обусловлен стрессом, пережитым во время войны. Недавнее исследование выявило, что на него страдала четверть американских ветеранов вьетнамской войны, а десятая часть тех, которые еще живут, до сих пор страдает от сильных симптомов. Прошлогоднее исследование, проведенное среди сирийских беженцев в Турции, выявило, что ПТСР страдает каждый третий. Расстройство очень распространено также среди жителей бедных районов с большой криминогенностью: исследование центральных районов Атланты показало, что уровень ПТСР среди тамошних обитателей выше, чем среди ветеранов войны.
Глубокие корни синдрома
ПТСР чаще наблюдается после повторяющихся травм, чем после единичного события, и обычно более распространен среди жертв, знакомых с насильником. Травма, полученная в раннем детстве, когда мозг еще только накапливает знания о мире и то, чего в нем нужно бояться, делает людей более восприимчивыми во взрослом возрасте. Поэтому дети, которые подверглись насилию от членов семьи, чаще страдают ПТСР. Среди женщин расстройство встречается вдвое чаще, чем среди мужчин, отчасти потому, что распространенная причина повторяющейся травмы — насилие в семье, и женщины гораздо чаще испытывают его на сексуальной почве, что особенно часто вызывает ПТСР.
Все, что бывает после травматического события, в том числе и поддержка скептицизм окружения, влияет на вероятность появления расстройства. Важную роль играют и социально-экономические обстоятельства. Среди ветеранов вьетнамской войны, которые принимали участие в боевых действиях, синдром чаще развивался у тех, кто в свое время не смог закончить школу. Бывший исполнительный директор Национального центра ПТСР Мэттью Фридман говорит, что некоторые ситуации оказывают сильное влияние даже на тех, у кого нет ни одного фактора риска: «Это немного похоже на комнату 101 в романе Джорджа Оруэлла «1984». У каждого есть своя точка слома».
У людей с ПТСР гораздо выше риск появления других проблем со здоровьем, в частности диабета, сердечных заболеваний, депрессии и наркомании. Они чаще оказываются безработными, имеют проблемы в браке или становятся родителями в подростковом возрасте. Как и в случае с другими психическими расстройствами, страданиям добавляет тот факт, что их заболевание воспринимается как недостаток характера или не настолько серьезно, как физический недуг.
Но есть одно основное отличие ПТСР от большинства других психических болезней: его можно смоделировать в других млекопитающих, поскольку они испытывают и проявляют страх в основном так же, как и люди. Напугать мышь ударом электрического тока просто; труднее выработать у нее негативную самооценку. Если тайну многих аффективных расстройств все еще не разгадана, то ПТСР становится все яснее. По мнению Чарльза Мармара, психиатра медицинского центра Нью-Йоркского университета, это, возможно, первый психическое расстройство, «где мы прослеживаем связи между умом и мозгом».
Исследования нервной системы помогает узнать, как люди попадают в замкнутый круг страха. Мигдалевидні железы — парные образования в глубине мозга, похожие по форме на миндалины отвечают за наши ощущения страха, регистрируя входящие сигналы (запахи, звуки и т. п) и возбуждая другие участки мозга, которые фильтруют эти сигналы, прежде чем отреагировать. У человека с ПТСР такие фильтры не всегда отличают настоящую опасность от того, что спокойно можно проигнорировать.
Мозг здорового человека, которая почувствовала приступ паники, подает телу команду на запуск различных реакций, в том числе и на выделение адреналина. У человека ускоряется сердцебиение, она чувствует настоятельную потребность обороняться или убегать. В безопасной среде симптомы постепенно исчезают; остается только неприятное воспоминание. Женщина, на которую напали в людном баре, может несколько недель пугаться звон стаканов, но со временем (период «угасания страха») положительные ассоциации, как застолье с друзьями, вытеснят негативные. Чем больше у человека будет накапливаться положительных воспоминаний, связанных с соответствующей обстановкой без переживание чего-то неприятного, то большая вероятность того, что страх развеется. Именно поэтому так важно не прятаться и не замыкаться в себе после травмы.
Тормоз для мозга
Когда этот механизм не срабатывает, возникает ПТСР. Вернувшись с войны, солдат может окаменевать, если что-то напомнит ему о бое. По словам одного бывшего военнослужащего, он «до смерти пугался» каждый раз, когда его жена что-то пекла. Оказывается, аромат миндаля напоминал ему запах взрывчатки Semtex. Жертвы насилия, пережитого в детстве, могут бояться темноты, потому что нападающие часто приходят к ним ночью.
Исследования организмов близнецов наводит на мысль, что предрасположенность к ПТСР примерно на 30% обусловлена генетически. Ученые, работающие в новой области — епігенетиці (изучает влияние внешних факторов на проявление в организмах генетически закодированной информации), получили доказательства того, что стресс может передаваться потомкам.
Недавно ученые сделали интересное открытие: маркеры различий между мозгом, генами и даже кровью людей с ПТСР и без него. Когда человек, который имеет посттравматический синдром, видит изображение испуганного лица, миндалина посылает интенсивный сигнал. Но активность префронтальной коры, которая отвечает за чувство страха, одновременно приглушается. «Сейчас ученые активно ищут химические вещества, которые смогут выявлять признаки ПТСР через анализ крови», — рассказывает Керри Реслер, молекулярный биолог и психиатр госпиталя Маклин при Гарвардском медицинском факультете.
Лечение в основном заключается в том, чтобы научить мозг по-новому реагировать на страх. Многим пациентам назначают когнитивную терапию, во время которой их учат иначе воспринимать все, что произошло, и контролировать раздражители. По словам Дебры Кейсен, профессора психиатрии Вашингтонского университета, в четырех из пяти пациентов после десятка-полтора занятий особенно сильные симптомы ПТСР исчезают. Другим назначают экспозиционную терапию: им приходится сталкиваться с раздражителями, которые вызывают у них страх. Взрослых могут просить описывать травматическое событие во всех ужасных подробностях, пока те не перестанут переживать настолько сильно; дети могут «поиграть» в нее с помощью игрушек. Для военных применяется виртуальная симуляция реальности. Один врач сравнил это с лечением ожога: слой за слоем.
Дженнифер Гоппер вскоре после пережитых ужасов начала проходить когнитивную терапию. Первое задание заключалось в том, чтобы помочь ей снова сесть в машину. Психиатр учил ее подходить к авто и таким образом вытеснять навязчивые мысли (о том, что внутри мог кто-то затаиться) безопасными воспоминаниями (я паркуюсь здесь уже не один год, и никаких проблем). Где-то с десятой попытки ей удалось-таки сесть в машину. К победе над страхом темноты пришлось идти гораздо дольше, но в конце концов «однажды мой мозг и тело просто догнали мои мысли», — рассказала она.
Большинство исследователей ПТСР ориентируются на жертвы в богатых странах, в частности в США. Но эмоциональные травмы распространены везде. Профессор Кейсен приспособила терапию, разработанную в богатых странах, к потребностям людей, переживших пытки в Ираке и изнасилования в Конго. Результаты свидетельствуют, что данное расстройство имеет одинаковые характеристики в разных местностях и культурах и лечится подобными приемами, даже в непростых условиях лагерей для беженцев.
Сейчас разрабатываются новые методы терапии через опыты над животными. В одном эксперименте крыс приучали бояться определенного запаха: его разбрызгивали одновременно с ударом электрическим током. Если после этого запах несколько раз распыляли без электрошока, синдромы ПТСР (неконтролируемый страх, который у животных проявлялся через замирание или учащенное сердцебиение) не появлялись. Тогда ученые решили выяснить, есть ли подобное окно возможностей у людей, которые получили травмы. В пилотной программе 2010 года некоторым пациентам станции скорой помощи при Мемориальном госпитале Грейди в Атланте, которые стали жертвами изнасилования, автокатастрофы или же получили огнестрельное ранение, предлагали «образную экспозиционную терапию»: они должны были в деталях вспомнить все, что случилось. Через три месяца практики ПТСР проявлялся в этой группе в два раза реже, чем в контрольной, терапии не проходила. Чтобы доказать, что детальные описания травматических обстоятельств сразу после них действительно помогают, нужны следующие опыты.
В другом эксперименте Керри Реслер знерухомлював мышей на два часа. Тогда в них чаще возникали подобные симптомы ПТСР после новой травмы. Во время вскрытия мозга этих мышей удалось обнаружить изменение экспрессии гена, которая, по мнению ученых, могла обусловить уязвимость животных. Далее на других мышах использовали экспериментальный препарат, который действовал на этот ген и блокировал образования страшных воспоминаний. Расчет оправдался: в животных, которые сначала переживали неприятные ощущения, а со временем доставали препарат, в следующей стрессовой ситуации не проявлялись симптомы ПТСР. Психиатр Амит Эткин и его коллеги из Стэнфордского университета исследуют, как можно модифицировать рефлекторные дуги в мозга, «отвечающие» за страх, за помощью селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (SSRI) — класса препаратов, которые используются в лечении депрессии или тревожных состояний, — и транскраниальной магнитной стимуляции, во время которой электрический магнит, расположенный непосредственно близко к коже головы, передает магнитные импульсы к мозгу. Ученые выяснили, что стимуляция части лобной доли коры головного мозга может снизить активность миндалин, что в свою очередь смягчит симптомы ПТСР. По мнению Еткина, через пять лет появятся новые методы лечения, в частности применения стимуляторов мозга или медикаменты для усиления эффекта психотерапии. А тогда могут появиться более эффективные методики лечения других расстройств и тревожных состояний, от которых страдает треть американцев. Даже если на разработку новой терапии для лечения ПТСР понадобится больше времени, чем ожидается, принятие того факта, что ПТСР имеет физическую природу, может побудить пациентов ранее обращаться за помощью. Жертвы изнасилования, которые лечатся у доктора Кейсен, обычно обращались к ней аж через 20 лет после инцидента; доктор Мармар лечил ветеранов Второй мировой, которые пытались избавиться от ночных кошмаров 40 лет.
В морозильной камере в Бостоне хранятся 50 образцов тканей мозга, пожертвованных для изучения ПТСР, который основал Департамент США по делам ветеранов. Сегодня все больше участников войны и гражданских, с синдромом и без него, заполняют медицинские анкеты и обязуются пожертвовать свои ткани мозга после смерти. Те, для кого нет лечения сегодня, способны помочь в поиске лекарств от этой болезни следующим поколениям. А то и вообще защитить их от нее.